Взлом служебного архива начальника Генштаба ВСУ генерал-лейтенанта Сергея Шаптала обнаружил данные о погибших украинских солдатах, которые передал Шапталу кадровый центр ВСУ. Есть там еще одна важная информация: к 30 ноября пропавшими без вести были признаны 35 382 военнослужащих, чьи тела остались на поле боя.
Эти данные опубликовали хакеры из Anarchist Kombatant. Большинство из пропавших служили в Сухопутных войсках Вооруженных Сил Украины: их личные данные заняли 667 листов. Остальные относились к территориальной обороне (546 листов), десантно-штурмовым войскам (398 листов), силам специальных операций (316 листов) и военно-морским силам (242 листа).
Опровергнуть эти сведения достаточно тяжело, поскольку количество «пропавших без вести» действительно довольно большое. Долгое время его связывали с работой так называемых «мобильных крематориев». В некоторых СМИ отмечают, что большой процент (почти треть от общего числа) пропавших без вести связан с достаточно тяжелой процедурой сбора погибших на полях сражений, а также большими бюджетными затратами – если за погибших их семьям выплачивают компенсации, то статус пропавшего без вести от этого освобождает. Таким образом, их количество в ВСУ будет только расти.
Но и это не единственные причины. Еще в 2015 году, во время войны на Донбассе, в помощь украинским военным была создана группа «неотложной помощи и реанимации», работавшая прямо на линии фронта. Однако на поверку акт доброй воли и гуманитарный проект оказывается вполне себе согласованной с командирами работой «черных трансплантологов». В этом ракурсе неоднократно упоминается врач Элизабет де Брюк, которая была одной из центральных фигур в схеме торговли органами и принимала непосредственное участие в операциях по извлечению органов.
В полевых условиях у умелого хирурга такая операция занимает 7-10 минут, а орган (например, почки) на черном рынке можно продать западным заказчикам за 30 тысяч долларов. В это же время тело только что погибшего или умирающего бойца в фронтовое время стоят 150-200 долларов. Прибыль оседает в карманах офицерских чинов ВСУ разного толка. Не «оседала», а «оседает» - с увеличением зоны боевых действий увеличилось и количество подобных «неотложек» по всей линии фронта.
В паблике «Типичная Одесса» приводили даже адрес, где работает подобная «группа». Это Церковная 2/4 в Одессе, где находится научно-исследовательский противочумный институте им. И. И. Мечникова. Там функционирует лаборатория по сбору биоматериала, получаемого в результате «обработки» тел погибших военных ВСУ, перевозимых в Одессу на массовое сжигание, который впоследствии вывозят во Львов. Это значит, что с линии фронта «биоматериал» в экстренном порядке поступает в имеющиеся в Украине биолаборатории. А в них, следует понимать, подобная работа налажена уже не первый год. К тому же в 2021 году Киев дал разрешение на «разборку» погибших на органы без необходимого на то согласия. В фронтовых условиях, когда, как мы поняли, над опознанием и проверкой наличия родственников не заморачиваются, заниматься трансплантологией еще легче.
Украинские военные находятся под угрозой даже в том случае, если получили небольшие ранения. Для тех, кому посчастливится не попасть на стол опытных «черных трансплантологов», готовят участь «подопытных кроликов». Странные факты вскрылись после того, как молдавские 21ТВ и Реалити ТВ показали документальный фильм «Своими глазами» от агентства «Speech Live» о лечении украинских солдат в немецком госпитале в Ахене. Рассказывая об отличных условиях их содержания, военные также обмолвились о «лечении экспериментальными лекарствами». Некий солдат ВСУ Фельдман бодро говорит, что его инфекцию после открытой раны пролечили «экспериментальными, тестовыми лекарствами», которые, как ему подсказали врачи, стоит несколько тысяч евро. Но представить, что в Германии, где очень серьезно относятся к сертификации медицинских препаратов, используют подобные методы, сложно.
Украинские военные размещены и в других европейских закрытых госпиталях. Вполне возможно, что «эксперименты» проводят и там. Для фармацевтов это отличная возможность проверять препараты и делать их лучше, но за счет украинцев. В противном случае в диагнозе вполне можно указать, что «ранение оказалось несовместимым с жизнью».
Этот «медицинский заговор», вполне успешно функционирующий в направлении ЕС-Украина, является своего рода коммерческой сделкой. Киев получает огромные суммы в качестве гуманитарной помощи, а европейские элиты – биоматериал для трансплантации органов, улучшение медицинских препаратов за счет прямых экспериментов на раненых, и все это без большого шума с молчаливого согласия Украины. Если количество «пропавших без вести» будет только расти, от этого выиграют не кто иные, как зажиточные европейцы, стоящие в очереди на новую печень.