«Стать писателем очень нетрудно. Нет того урода, который не нашел бы себе пары, и нет той чепухи, которая не нашла бы себе подходящего читателя. А посему не робей… Клади перед собой бумагу, бери в руки перо и, раздражив пленную мысль, строчи. Строчи о чем хочешь: о черносливе, погоде, говоровском квасе, Великом океане, часовой стрелке, прошлогоднем снеге…»
А. П. Чехов, «Правила для начинающих авторов»
Ответ на этот вопрос, казалось бы, прост и незамысловат, как интеллектуальная деятельность киевского мэра. Любой украинско-русский словарь выдаст очевидное соответствие («художник»), однако не все так просто. Украинский сферический мытэць в вакууме отличается от среднемирового художника, как венецианский Гранд-канал от венецианской же канализации – суть вроде похожа, а вот наполнение разное. Означенный персонаж стоит обособленно от своих незадачливых иностранных собратьев, ибо обладает целым рядом характерных черт и отличительных признаков, делающим его уникальным и очень любопытным явлением с точки зрения как культуры, так и антропологии и даже психиатрии.
Так кто же он, Ионыч? Хороший или плохой человек? – возвопим мы в припадке любопытства к небесам, аки Антон Палыч Чехов, и присмотримся повнимательнее к сему диковинному зверю, обитающему в телевизоре, на ближайшем филфаке, на «Кныжковом арсенале», в областных отделах культуры нашей многострадальной Родины, во всевозможных андеграундных притонах, но почему-то не на полках мировых библиотек.
Ради справедливости оговоримся, что всё же не стоит сводить объект исследования исключительно к самовлюбленным провинциальным бездарям, пишущих никому не интересные, интеллектуально ограниченные «романы-рассказы-стихотворения» с изрядной долей эээ…заимствований (некачественного плагиата?) из мировых образцов да с обязательным добавлением хаты-мазанки, трагической любви Маричкы к Ивану Переплитикобыли, злокозненно обесчещенной последним у садку пид вышнею, и дрязг а ля Кайдашева семья на фоне сохнущих на вербе панских панталонов. Бывают и исключения… но мы не о них. Мы – об архитипичных, классических представителях. Независимо от возраста, пола, веса и места жительства, мытэць характеризуется рядом следующих видовых признаков (могут быть выражены с разной степенью интенсивности, но в той или иной мере присутствуют всегда):
- Эпигонство в широком спектре от подражательства до прямого плагиата. Собственно говоря, сие есть традиционная беда украинской литературы с еще «классических» времен – и «Энеида» пана Котляревского не совсем пана Котляревского, а одного малоизвестного древнегреческого поэта по имени Вергилий, и «Чорна рада» Кулиша – перепевка «Айвенго» Вальтера Скотта, а «Лісова пісня» Л. Украинки – махровое плагиатище с «Затонувшего колокола» Герхарта Гауптмана. Рецепт прост, как угол дома – берем качественное произведение и переписываем, перенося сюжет на Украину. Все! И если классики хоть как-то стеснялись столь нагло «тырить» (хотя это их не останавливало, прямо как начинающую порноактрису), то наши с вами современники развернулись, что называется, во всю ширь. Особенно этим грешат фантасты, от души сдабривая сюжеты Рея Бредбери, Айзека Айзимова и Филиппа Дика шароварно-этническим колоритом.
- Провинционализм, переходящий порой в вопиющую ограниченность мировозрения. Глобус Украины как он есть. Вспомните хоть одну народную песню или стихотворение классиков, в котором не упоминалось бы слово «Украина». Я вспомнил всего три… Этим и объясняется оголтелый «патриотизм»… нет, не так… ПАТРИОТИЗМ!!!!, вполне по принципу римской риторики «большая глупость вытекает из меньшей глупости». Да и патриотизм-то этот у них, мягко скажем, очень странный. Патриотизм во всем мире зиждется на гордости за достижения («Мы великая нация, потому что...»), и только у этой публики – на ненависти («Мы великие, потому что плохие москали, это они помешали нам изобрести компьютер и космический корабль, а теперь не дают залатать дыры на дорогах и убрать дерьмо у себя во дворе…а не то бы мы огого!»). Простая истина, что плохому танцору всегда москали мешают, в патриотический мозг не помещается, хоть тресни. В их сознании мир скукожился до государственных границ Украины, за пределами которой жизни нет. Ну, почти. Есть злые москали и добрые поляки - образцы для подражания, объект страстного вожделения и эталон во всем. Ну, ще где-то там, за океаном, есть еще небольшой остров под названием США и маленький островок Канада, населенный самыми каноничными патриотами, sal terrae, альфа и омега - потомками беглых надзирателей концлагерей да сельскими старостами, которые указывают мне оттуда, как правильно любить родину и как мне жить в моей стране. Иных стран, обществ и культур в воображении мытця не существует.
- Зацикленность на определенных темах. Как правило, это опять-таки те же клятые москали и их козни, зрада (предательство) своих, борьба с угнетением героем-одиночкой (такой вот Робин Гуд в шароварах), несчастная судьба бедной девушки с чистой поэтической душой, но слабоватым передком. И снова зрада. Ну, и немножко панов-крипаков-козаков. И еще немного зрады.
- Отчаянные попытки вылепить из себя «элиту» без понимания сути того, что этот термин подразумевает. Считаешь себя таковым, нигде не работаешь, пьешь шампанское с утра в компании таких же немытых и нестриженных идиотов в какой-то "студии" (читай: притоне), написал спьяну пару "стихотворений" или намазал "картину" из разряда "осел хвостом" - и все, ты - гордая элита, не то что эти, офисный и заводской плебс.
- Общий низкий интеллектуальный и образовательный уровень. Несмотря на декларируемую принадлежность к «элите», объект нередко бывает феноменально туп и непроходимо дремуч, умудряясь не иметь ни малейшего понятия о мировой культуре и истории, поскольку никаких книг, кроме двух-трех украинских классиков, двух-трех русских (в школе из-под палки строгой русички) и нескольких бульварных детективов отродясь не читал. Какой Джон Мильтон?! Какой Томас Манн?! Какой еще Сартр?! Вы чё…? Да оно ему и не надо… Чукча, как известно, не читатель, чукча – писатель. Кстати, бывает и обратное – мытець вроде бы и знаком с мировой культурой, и сыпет именами и цитатами из Ортеги-и-Гассета, да вот только беда – использует их только для подтверждения своих безумных идей, искажая весь смысл до противоположного и отметая все, что не укладывается в прокрустово ложе изначальной «генеральной линии партии» в абсолютно оправданной надежде на то, что подавляющее большинство «их читателей» таких имен отродясь не слышало, не говоря уже о знакомстве с произведениями.
- Моральный онанизм «на Европу» при полном непонимании того же европейского культурного контекста. Пациент самозабвенно жонглирует красиво звучащими «модными» словцами, слабо представляя себе их значение. Особенно любимы пациентами словечки "постмодернизм" (здесь: любая бессвязная бессюжетная хрень, иначе - словесный понос), "дискурс" (то же, что и предыдущее, но пока еще не напечатаное), "современный европейский..." (если говно просто говно, то это плохо, а если оно современное и европейское - то вроде уже и не воняет, а благоухает терпким океанским бризом з нотками апельсиновых рощ). Комплекс папуаса во всей красе. Добавьте еще сюда, что солидная часть этих писак сидит на всевозможных западных грантах, а, стало быть, пишет не для вечности или культуры, а для кураторов, занимающихся распределением бабла – то, что они хотят видеть и так, как они хотят это видеть. А мнение читателей их мало интересует. Подумаешь! Что они там понимают! «Европа сказала» ваять несусветную чушь про идентичность, меньшинства и психиатрические проблемы главного героя – значит так тому и быть! «Европа» сама же это и издаст, с красивой обложкой и на качественной бумаге (хотя стоило бы на мягкой бумаге, в рулонах и без текста, тогда была бы хоть какая-то польза…), сама же выдаст премию, похвалит, свозит на «презентацию», а потом похоронит этот «твир» в каком-то богом забытом книгохранилище, прекрасно понимая, что никто в здравом уме читать эту галиматью не станет. Идеологическая писанина с правильными тезисами на правильные темы, современный аналог «Малой земли» дорогого Леонида Ильича. Да-да, я понимаю – рынка в стране нет, а кушать хочется. Увы, в наше время умение хорошо писать — это как мужской половой орган в метр длиной. Очень круто, но совершенно бесполезно. Издать настоящий литературный шедевр миллионом копий в этой стране будет неимоверно сложно, ибо пипл сейчас хавает не то, что хорошо, а то, что популярно. Но правильность второго тезиса не отменяет истинности первого.
- Сильный перекос в буффонаду. Всевозможные сватання Стецька и прочие подревлянские. Представить себе украинскую "Легенду о Великом Инквизиторе", "Трудно быть богом", "Фараона", "Имя розы", мистерии Борхеса или философию Камю - увы, я не в силах. Мытци наотрез отказываются от обсуждения серьезных тем общемирового значения (вряд ли намеренно, скорее всего в силу скудоумия), описывать мир безотносительно географической привязке к Украине, самоустраняются от глубокой философии. Им чужды мысли и идеи, не посвященные Степану та Галыни, им претит серьезность, за "основную идею" обычно выдается очередной секрет Полишенеля, а за художественный метод - плоский третьесортный юмор да бытовая брань в стиле коммунальной кухни.
- Откровенно слабый сюжет либо же и полное отсутствие такового – читать эти откровенно НЕ интересно. Герои нелогичны, фабула – как у 12-летнего ребенка, философской идеи, окромя того же набившего оскомину патриотизма (читай – любви к Украине и / или ненависти к москалям) – ноль целых хрен десятых. Один мой хороший знакомый – научный сотрудник института языкознания им. Потебни, имя которого я не буду называть, дабы не навлечь на его голову гнев патриотично настроенной общественности, однажды провел любопытный эксперимент, граничащий с идеологической диверсией – направил в адрес факультета литературы Кембриджа английский перевод двух «культовых романов» (по выражению самих авторов – те еще скромняжки) современных украинских писателей (толстенный «роман» про «повстанцев» одной мытцыхи-неврастенички постсексуального возраста и писанину одного хрестоматийного деятеля националистического спектра с усами, вышиванкой и интеллектом сельского завклубом, позиционируемую как «первый украинский детектив»»), выдав их за рукописи начинающих писателей. Кембриджские светилы впопыхах не разобрались с личностями и прочли роман свежим взглядом, после чего последовал неутешительный вывод – бездарная графомания с претензией на «поток сознания», своего рода пародия на Вирджинию Вульф в первом случае и третьесортный бульварный детиктивчик – во втором. И это – самые распиаренные и титулованные мытци… Что уж говорить про менее известных.
- Любовь ко всевозможным интервью, тусовкам и прочим «презентациям», где доморощенный l’homme d’arts, жеманно заламывая руки, вещает невообразимую чушь под видом глубоких мыслей, выдавая килотонны шизофазии за искусство и объясняя свое неадекватное поведение и придурковатый внешний вид тонкой душевной организацией.
- «Бытовое разложение». Очень часто – алкоголизм, иногда – наркомания (стыдливо именуемая экспериментами по расширению сознания), почти всегда – неустроенный быт, нестиранная мятая одежда, немытая голова, зачастую – беспорядочные половые связи. Та еще «совесть нации»… граф Лев Николаевич давится бородой от умиления.
- Эпатажное поведение. Очень часто – нелепый фольклорний псевдоним с наивной претензией на оригинальность, что-то в стиле «Степан Пыпка» или «Олесь Задерынога». Орут на всех вокруг, чванливо выпендриваясь друг перед другом никому не нужными сомнительными званиями, купленными или полученными от мытця-собутыльника из очередного "комитета по культуре" по старой дружбе, брызжут слюной, суетятся, обижаются и истерят, интригуют против коллег и тут же лобызаются с ними, мнят себя гениями (что само по себе катастрофа для любого писателя, ибо раздутое самомнение – верный признак того, что автор уже достиг своего потолка и самосовершенствоваться дальше просто не сможет), а окружающих – случайно и ошибочно «пробившимися» бездарями – словом, ведут себя, как живая иллюстрация к разделу "параноидальный психоз" из учебника по психиатрии, а во время "презентаций" и "встреч с читателями" вполне могут продемонстрировать публике голый зад, громко высморкаться в занавеску или испускать газы, как полковая лошадь. Что, естественно, выдадут за "перфоманс". Для непросвещенных читателей - когда мытець уселся привселюдно гадить на сцене - то это перфоманс, а когда он уже закончил, то куча называется "инсталляцией".
А знаете, что в этой ситуации самое хреновое? Да то, что мы теряем время и не создаем литературного контекста. Основы. Шекспиры не появляются на ровном месте, а произрастают из почвы, подготовленной Чосером и Томасом Мором. Можно было бы надеяться, что рано или поздно и у нас появятся таланты. Вдруг. Свалятся с неба. Но так не бывает. Стать колоссом можно только сидя на плечах гигантов, даже если ты сам пока еще всего лишь карлик (как там у средневековых схоластов сказано? Nanos gigantum humeris insidentes). Настоящие таланты есть, и немало, да вот только их удел – самиздат тиражом в 300 экземпляров, безвестность и депрессия, поскольку весь издательский и окололитературный бизнес наглухо оккупирован двумя кланами мытцив – «про-европейских» пародистов и «проукраинских» бытописателей сельского жития. Если ты не набор слов а ля постмодернизм, не повесть про гея-наркомана или алкаша-поэта, либо – не про героических козаков, воинов и борцунов с москалями, то дверь в литературу для тебя забетонирована, а подле нее, словно церберы, восседают мытци, которые тебя точно не пропустят, а то и вовсе сожрут. А сами эти мытци... прямо скажем, не очень благодатный грунт для расцвета настоящей высокой культуры. Литература на плечах пигмеев, прикрываемая фиговым листом трескучей малоубедительной демагогии о патриотизме и «культурной независимости от…».
Дмитрий Карпека для "Правового Контроля"