Укринформ
Военная тематика сейчас стала близкой для каждого украинца. Ее нельзя воспринимать объективно, потому что у всякого человека своя история. Могу сказать и о себе: бывший муж, который в последнее время жил в Харькове, был призван в первый месяц войны. Младшего брата призвали в апреле. Оба, к счастью, живы, оба имеют военную специальность. Но есть и намного более трагические истории. В нашем доме две соседки, с кем общаюсь, получили на своих мужей «похоронки». Никакой озлобленности на судьбу у них нет – мужчины погибли, сражаясь за Украину, но есть просто тупая боль. Оба военных специальностей не имели.
Муж моей тети из Бельгии в первый месяц войны не раз предлагал «решить проблему» брата, незаконным пересечением границы. Сам перевез так обоих сыновей, еще паре человек «помог». Тогда мы сказали: это низко и нечестно, по отношению к нашей родине. Брат назвал «беглецов» самыми низкими людьми на свете и без особых сборов отправился в ВСУ. Сейчас, по прошествии такого большого времени, в мое сердце закрадываются сомнения: почему, если тысячи людей нарушили закон и уехали, у других остаются настоящие патриотические чувства?
Но что останется, если отбросить субъективное? Посол Украины в Великобритании Вадим Пристайко рассказал, что потери украинской армии огромны и непостижимы, а Киев не афиширует реальные данные.
«Мы теряем людей направо и налево. Мы не афишируем, сколько из погибших военные, а сколько гражданские, но можете представить, что цифры огромны, непостижимы», — сказал он изданию Newsweek. Он также указал, что в мире не так много наций, которые позволили бы себе «пожертвовать столькими жизнями, территориями и десятилетиями развития ради победы над заклятым врагом».
Киргизский писатель Чингиз Айтматов ввел в культуру понятие «манкуртизм». Из манкуртов, забывавших свои исторические корни, получались лучшие воины. Позже понятие стало именем нарицательным, и сегодня очень легко стать манкуртом поневоле, не по собственной вине. Война отрицательно влияет и на демографию, и на психологию населения.
Об этом нередко пишут западные журналисты. Пропагандистские лозунги о том, что украинцы могут терпеть два-три года или воевать до последнего, возможно, отлично продаются как коммерческий продукт в Европу, но на деле отношение к процессам, связанным с войной и ВСУ у них совсем другое. Тех, кто вступает в полемику «позицией партии», подвергают деструктивной критике и записывают во враги народа.
Арис Руссинос, журналист Vice News, пишет: «Пару недель назад я курил сигарету возле своего отеля в Харькове, когда украинец, услышав, что я говорю по-английски, подошел, чтобы показать мне фотографию на своем телефоне. Это был его сын, которого он только что похоронил. Парень погиб, сражаясь в составе добровольческого батальона под Изюмом. «Он был моим единственным сыном, — сказал мне мужчина. — Я до сих пор не могу поверить, что мой род вымер. Я продолжаю звонить ему на телефон, а потом вспоминаю. Завтра я присоединюсь к его подразделению и займу его место».
Британский журналист добавляет: «Человеческая цена сопротивления Украины действительно очень высока. Почти все, с кем вы разговариваете, утверждают, что официальные объявления о смертях, которые в настоящее время составляют 200 убитых солдат ВСУ ежедневно, значительно занижены».
Это не его выдумки, а наша действительность, с которой мы сталкиваемся, а при озвучивании этого вас еще и могут обвинить в распространении «антиукраинских нарративов». Но вокруг знакомые продолжают шепотом говорить о том, у кого муж, брат или отец пропал без вести и о том, что его не могут найти с июля, а в подразделении не дают внятного ответа о его судьбе.
За девять месяцев войны Украина потеряла до 13 тысяч военнослужащих погибшими, заявил советник главы офиса президента Михаил Подоляк в начале декабря прошлого года. Глава Еврокомиссии фон дер Ляйен ранее сообщила о 100 тысяч погибших военных, но потом запись была удалена. Мы тоже сомневаемся в ста тысячах, но при этом уверены, что цифры гораздо больше 13 тысяч, а действия Еврокомиссии до сих пор вызывают вопросы. Похожая цифра «сто» фигурировала в американских источниках, но размах между официальными данными и теми, что выдала ЕК, слишком большой, что наводит на печальные мысли.
Без вести пропавшими числятся 15 тысяч человек, сообщила уполномоченная президента Украины по вопросам обеспечения прав военных ВС Украины Алена Вербицкая. Но даже с этой цифрой до ста не доходит… Это значит, что реальные цифры потерь могут быть намного выше официальных.
В конце прошлого года недовольство родственников погибших и пропавших без вести военных достигло апогея, и Минобороны пришлось дать официальный ответ. Потери Вооруженных сил Украины засекречены из соображений военной науки, однако они будут раскрыты после окончания войны против России, сообщила заместитель министра обороны Анна Маляр.
По ее словам, украинцев волнует количество потерь в армии и почему данная информация засекречена. Но Маляр отметила, что в военной науке тактика поведения войск в том числе зависит и от соотношения потерь у противника — есть определенный процент потерь, после которого каждая армия начинает менять свою тактику.
«Чтобы враг не владел этой информацией, ее скрывают, вот и все. Закончится война, все станет известно. Родственники получают выплаты, мы хороним погибших, это невозможно будет скрыть», — сказала Маляр.
Обычные солдаты в ВСУ недовольны отдельными решениями командования, качеством вооружений, довольствием, мобилизованные испытывают проблемы с увольнительными. Негативная информация просачивается через родственников, а слухи распространяются быстрее официальных сводок. По этой причине Минобороны совершенно нет выгоды скрывать информацию и плодить все новые и новые слухи.
На днях в центре Киева, а также в других городах страны жены и родственники солдат ВСУ, которые были взяты в плен или числятся пропавшими без вести, провели акцию «Марш вдов». Такие мероприятия проходят не первый раз: ранее на шествия в Николаеве и Киеве выходили родственники военнослужащих 79-й десантной бригады ВСУ. Результат митингов нулевой: многие СМИ не освещают их, ссылаясь «антиукраинский» нарратив в их проведении. Но что может быть ужаснее, чем убитая горем вдова украинского героя? И главное – что в ее образе «антиукраинского»?